ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА. 2016. № 4 (64)

​

​

ЭПОС: СХОЖДЕНИЯ И ПАРАЛЛЕЛИ

 

БЫЛИНА «НАЕЗД ЛИТОВЦЕВ» И СХОДНЫЕ ЮЖНОСЛАВЯНСКИЕ ПЕСНИ О ПОХИЩЕНИИ СЕСТРЫ ГЕРОЯ
ЮРИЙ ИВАНОВИЧ СМИРНОВ
(Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН: Российская Федерация,
121069,  г. Москва, ул. Поварская, д. 25а)

Аннотация. В статье на широком материале южнославянских эпических песен показано, как сюжетная схема русской былины «Наезд литовцев» (похищение сестры героя и погоня за похитителем) используется в нескольких произведениях, при этом в ней меняются персонажи по этнической принадлежности, атрибутам и ролям. Песни такого типа, постоянно переходящие из одной этнической среды в другую, следует называть эпическими/этническими двойниками. Обычно бытующие в ограниченных региональных пределах, они почти не соприкасались друг с другом и не влияли друг на друга, поэтому их можно признавать типологическими формами. В некоторых из этих песен звучат громкие имена, позаимствованные у исторических прототипов, живших в XVI–XVII вв.; такие произведения нужно назвать историзованными. Можно утверждать, что у болгар и русских некогда имелось не меньшее, чем у боснийцев и далматинцев, разнообразие песен на тему о похищении сестры героя. Рассмотренная сюжетная схема рождена самой действительностью, в которой существовало неписаное правило: вопреки любым обстоятельствам, брат обязан защищать и выручать сестру.

Ключевые слова: былина, эпическая песня, южные славяне, «Эрлангенская рукопись», эпические «двойники», типологическое сходство. 

​

“LITHUANIANS’ RAID” THE BYLINA EPICS AND SIMILAR SOUTH-SLAVIC SONGS ABOUT ABDUCTION OF THE HERO’S SISTER

YURIY SMIRNOV

(Institute of World Literature named after A. M. Gor’kiy, Russian Academy of Sciences: 25a, Povarskaya str., Moscow, 121069, Russian Federation)

Summary. There in multiple South Slavic oral epic songs manifestation of the plot scheme, represented by a Russian bylina epic “Lithuanians’ Raid”, namely abduction of the hero’s sister and following pursuit of the kidnapper, has affected regular changing of the main characters’ ethnicity, attributes and roles. In the paper it is exemplified in vast comparative Slavic material. The author designates such epic plots, migrating constantly from one ethnic milieu to another, as doublets or epic and ethnic “twins”. Usually their appearance was restricted to given regional limits and thus they didn’t contact and couldn’t influence each other, so similarity may be regarded as typology form. Some songs utter lauded names, which belong to history prototypes from the 16th —  17th centuries, such specimen may be attributed as “historicized”. It can be argued that both Bulgarians and Russians once had mastered plenty songs on the theme of abduction of the hero’s sister to not a less extent, than Bosnians and Dalmatians. Considered subject was caused by the very historical reality, because there existed an unwritten rule, which obliged a brother to protect and rescue his sister, despite any circumstances.

Key words: bylina epics, oral epic song, the South Slavs, “Erlangen Manuscript”, epic “twins”, typological similarity.
 

ГЕНЕТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ БЫЛИНЫ-БАЛЛАДЫ «АЛЕША ПОПОВИЧ И СЕСТРА БРАТЬЕВ ПЕТРОВИЧЕЙ»
И СЛАВЯНСКИХ БАЛЛАД О ГИБЕЛИ ОБЕСЧЕЩЕННОЙ СЕСТРЫ КОСАРЕЙ
ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ КОВПИК

(Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова: Российская Федерация,
119234, г. Москва, Ленинские Горы, д. 1)

Аннотация. В статье прослежены генетические связи славянских песенно-эпических, в первую очередь балладных, сюжетов, построенных на коллизии «сестра —  ее братья —  любовник сестры». В большей их части обесчещенная сестра гибнет, причем по вариантам часто встречаются архаические мотивы инцеста и посмертных превращений тела; образ любовника временами мифологизируется, теряя человеческие черты. Протагонист и антагонист повествования могут зеркально меняться местами, что отражает восприятие основного конфликта с позиции своего или чужого рода. Возникновение этого круга сюжетов произошло в пору кризиса запечатленных ими первобытных отношений с господством экзогамного брака —  в то время как под «братьями» понимались все молодые мужчины рода женщины, враждебные ее избраннику как чужаку.

Ключевые слова: славянские народные баллады, генезис и эволюция песенно-эпических сюжетов, историческая поэтика фольклорных жанров. 

​

GENETIC RELATIONS BETWEEN BYLINA-BALLADES “ALYOSHA POPOVICH AND SISTER OF PETROVICHS THE BROTHERS” AND SLAVIC BALLADES ABOUT DEATH OF THE MOWERS’ DISGRACED SISTER

VASILIY KOVPIK

(Moscow State University named after M. V. Lomonosov: 1, Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russian Federation)

Summary. There in the paper genetic relations between plots, based on the collision with a sister, her brothers and her lover involved in, are traced for Slavic oral epic songs, primarily ballades. The disgraced sister dies in the majority of considered texts. Motifs of incest and postmortem transformations of her body are involved, her lover turns to be mythologized, losing human features. The protagonist and the antagonist can be reversed mirror-like in the plot- character narrative structure. It reflects perception of the basic conflict from the perspective of the maiden’s either own or alien kindred. Uprise of this ballade circle dates back to the period of crisis of primitive relations with prevalence of exogamous marriage, while "brothers" were understood as all the young men belonging to the woman’s kindred and hostile to her chosen one as an outsider.

Key words: Slavic folk ballades, genesis and evolution of the oral epic plots, historical poetics of folklore genres. 

​

СТИХ «ВО СЛАВНОМ ВО ГРАДЕ ЯРОСЛАВЛЕ…», ЕГО КНИЖНЫЕ И ИКОНОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ЛЮДМИЛА ВИТАЛЬЕВНА ФАДЕЕВА
(Государственный институт искусствознания Министерства культуры РФ: Российская Федерация,
125000, г. Москва, Козицкий пер., д. 5)

Аннотация. Статья посвящена позднему русскому духовному стиху «Во славном во граде Ярославле…», известному по сборнику П. А. Бессонова «Калеки перехожие», но многократно повторенному публикаторами в новейших антологиях. Содержание стиха откликается на житие святого князя Феодора Ростиславовича (Черного), мощи которого были прославлены в ярославских землях в XV в. и в дальнейшем широко почитались как в Ярославле, так и за его пределами. Анализ эпизодов стиха и их наиболее значимых смысловых деталей сделан на фоне обзора цикла житийных текстов о князе, составлявшихся в разное время. Отмечено, что стих использует своего рода штампы, характерные для жанра в целом, вследствие чего нивелируются противоречия в оценке деятельности князя, угадывающиеся в исторических источниках. Для содержания стиха более актуальной оказывается картина утешения скорбящего вдовца Богородицей, что позволяет упрочить представление о статусе святого князя как покровителя семейных уз, получившее распространение среди верующих. Соотнесение сюжетных эпизодов стиха с фактами из истории прославления ярославских святынь позволяет уточнить вопрос о времени его сложения и датировать его не ранее второй четверти XIX в. Одновременно автор статьи высказывает предположение о местном характере стиха, его связи с ярославскими землями.

Ключевые слова: духовные стихи, местные святыни, древнерусская агиография, иконография Богородицы, легенды о чудесах от икон. 

​

THE SPIRITUAL VERSE “IN THE GLORIOUS  IN YAROSLAVL’ THE TOWN…”, ITS BOOKISH AND ICONOGRAPHIC SOURCES

LYUDMILA FADEEVA

(State Institute of Art Studies of the Ministry of Culture of the Russian Federation: 5, Kozitskiy side-str., Moscow, 125009, Russian Federation)

Summary. The article deals with the Russian late spiritual verse “In the glorious in Yaroslavl’ the town…”, which became famous due to publication in P. A. Bessonov’s collection “Kaleki perekhozhie” (“Vagrant Cripples”), accompanied with his research. This spiritual verse has been republished in multiply contemporary anthologies of spiritual verses. Its content corresponds with the hagiography of the holy prince Theodor Rostislavovich (the Black), whose hallows were glorified in Yaroslavl’ area in the 15th century and hereafter have been worshiped there and outside Yaroslavl’ region as well. Episodes of this spiritual verse and their most important details were analyzed in comparison with the hagiography texts about the prince, which were written in different time. The author has noticed that this verse contains some common places which are very typical of its genre. They mitigate contradictions in evaluation of prince’s activity which are guessed in historical sources. The scene, which describes the prince as a grieving widower, who has been consoled by the Holy Mother of God and her words, is more important for the idea of the verse. It provides confirmation to the status of the holy prince as a patron of family which was actually regnant among believers. Correlation of the main episodes of the spiritual verse with some facts from the history of glorification of the Yaroslavl’ shrines allows to specify the question of the time of its composition and to date it from not earlier than the second quarter of the 19th century. Besides of it the author supposes the local character of this spiritual verse and the straight connection of its genesis with the Yaroslavl’ lands.

Key words: spiritual verses, local shrines, Old Russian hagiography, iconography of the Holy Mother of the God, legends about miracles caused by icons.

​

МОРДОВСКИЙ ЭПОС О ТЮШТЕ И РУССКИЕ И ФИННО-УГОРСКИЕ ПРЕДАНИЯ О ЧУДИ
ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ БЕССОНОВ
(Независимый исследователь: Российская Федерация, г. Москва)

Аннотация. Темой статьи является сопоставление эпоса о древнем мордовском царе Тюште с преданиями о чуди, распространенными на Русском Севере. В работе последовательно рассматриваются все пункты, в которых эпос о Тюште сближается с чудской темой. Предлагается новая этимология имени Тюштя, проводятся аналогии между описанием идеализированного «тюштянского времени» в мордовских песнях и благоденствия чуди, жившей в условиях сельскохозяйственного изобилия, в коми преданиях, представлениями о глупости чуди в русских и финно-угорских преданиях и анекдотами о «тюштянах» в мордовском фольклоре. В качестве наиболее яркого мотива, объединяющего эпос о Тюште и предания о чуди выделяется мотив появления белой березы, предвещающей приход русских. В русских и коми преданиях чудь убегает или погребает себя заживо после появления белой березы, которое предсказывает приход «белого царя»; в эрзянских песнях Тюштя, увидев белую березу, убегает вместе со своим народом за море от преследующего его русского царя и его войска. В статье делается вывод о финно-угорском происхождении мотива «белой березы», первоначальной формой которого, судя по всему, было повествование об исчезновении чуди, символически связанной с «темным», хвойным лесом, и приходе нового поколения людей. Сопоставляются мордовские календарные обряды, связанные с именем Тюшти, и «поминки древних», бытовавшие у коми-пермяков и русских Кайского края. Делается вывод о том, что эпос о Тюште и предания о чуди восходят к мифу о первом поколении людей, исчезнувшем с появлением современного человеческого рода.

Ключевые слова: мордовский фольклор, эпос о Тюште, предания о чуди, легенды о белой березе. 

​

MORDOVIAN EPICS ABOUT TYUSHTYA AND RUSSIAN AND FINNO-UGRIC TALES  ABOUT CHUD’

IGOR’ BESSONOV

(Independent researcher: Russian Federation, Moscow)

Summary. The article is devoted to the comparison of the Mordovian epic about Tyushtya with the folk legends about Chud’, popular in the Russian North. All points in which Tyushtya epic corresponds with the Chud’ tradition are analyzed successively. Such correspondences are for example idealized description of “thushtyan times” in Mordovian songs and accounts of agricultural prosperity of Chud’ in Komi legends, the notions of the Chud’ folly in Russian and Finno-Ugric folk legends and “tyushtan anecdotes” in the Mordovian folklore. The most conspicuous motif, typical for both traditions, is the “white birch” motif —  the “white birch” appears suddenly, proclaiming the arrival of Russians. In Russian and Komi legends Chud’ flee or bury themselves alive after an appearance of the white birch; in Erzya songs Tyushtya, having seen the white birch, flee with his people oversea. It is concluded that this motif is of Finno-Ugric origins and it’s original form was the narratives about the disappearance of Chud’, symbolized by the “dark”, coniferous forest, and arrival of the new people’s generation. In the article Mordovian calendar rites, associated with the name of Tyushtya, and “commemorations of the ancients”, which existed among Komi-Permyaks and Russians of Kai region are compared. It is concluded that Tyushtya epic and Chud’ legends have their roots in the myth about the first human generation, which had disappeared after an advent of the modern people.

Key words: Mordovian folklore, Tyushtya epic, Chud’ legends, white birch legends. 

​

МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ В НАРТОВСКОМ ЭПОСЕ ОСЕТИН: СВИРЕЛЬ АЦАМАЗА
ЗАРИНА КАЗБЕКОВНА ПЛАЕВА
(Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН: Российская Федерация,
121069,  г. Москва, ул. Поварская, д. 25а)

Аннотация. Статья посвящена исследованию образа музыкальных инструментов в осетинском нартовском эпосе, в частности, свирели Ацамаза. Делается попытка сравнения этой свирели с родственными музыкальными инструментами, известными у других народов. Свирель Ацамаза в осетинских сказаниях служит для эстетического наслаждения и является пастушеским инструментом. Золото, из которого она изготовлена, указывает на неземное происхождение свирели. Нарты получили ее от небожителя Афсати или даже самого Бога. Обладатель этой свирели в нартовском эпосе осетин является посредником между людьми и иным миром.

Ключевые слова: нартовский эпос осетин, музыкальные инструменты, свирель. 

​

MUSICAL INSTRUMENTS IN OSSETIAN NART EPOS: ACAMAZ’S FLUTE
ZARINA PLAEVA

(Institute of World Literature named after A. M. Gor’kiy, Russian Academy of Sciences: 25a, Povarskaya str., Moscow, 121069, Russian Federation)

Summary. The article is devoted to musical instruments in Ossetian Nart epos and to the flute, owned by Acamaz the hero, particularly. The author compares this flute with cognate musical instruments, known among other peoples. Acamaz’s flute both provides aesthetic pleasure and is used as a shepherd’s instrument in Ossetian sagas. The flute is magic because it’s made of gold and gold indicates its unearthly origin. The majority of texts tell us that the Nart heroes have received their magic flute from a deity called Æfsati and even from the Supreme God. That’s why Acamaz acts as a mediator between people and the sacred world in Ossetian Nart epos.

Key words: Ossetian Nart epos, musical instruments, flute. 

​

ЭТНОГРАФИЯ ДРЕВЛЕГО БЛАГОЧЕСТИЯ

​

ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНАЯ ОБРЯДНОСТЬ  У СТАРООБРЯДЦЕВ БЕЛОКРИНИЦКОЙ ИЕРАРХИИ  В АМУРСКОЙ ОБЛАСТИ
ВИКТОРИЯ СЕРГЕЕВНА МАТЮЩЕНКО
(Амурская государственная медицинская академия: Российская Федерация,
675000,  г. Благовещенск, ул. Горького, д. 101)

Аннотация. В качестве исследовательской задачи автором была определена попытка оценить процесс трансформации похоронно-поминальной обрядности у старообрядцев Белокриницкой иерархии в Амурской обл. В работе выделяются и описываются особенности предпогребального, погребального и поминального этапов похоронно-поминальной обрядности, характерные для староверов-поповцев, локализованных в Приамурье. В статье приведен анализ материалов, полученных от информантов посредством интервьюирования, в процессе включенного наблюдения, методом экспертной оценки, сравнительным методом. Автор исследует похоронно-погребальную обрядность на протяжении 2005–2015 гг., воспоминания информантов охватывают период с начала XX в. по 2015 г. Погребальная обрядность является самой консервативной из обрядов перехода и менее всего подвержена изменениям под влиянием социокультурной среды, в ней сохраняются архаические верования, поэтому изучение данной проблемы может вскрыть новый религиозный пласт в православной религиозной жизни. Несмотря на консервативность погребальной обрядовой практики, она все же претерпевает некоторые изменения. Обосновывается мысль, что в похоронно-поминальной обрядности старообрядцев в середине XX в. наблюдается отход от обычаев. Ритуал сокращается, упрощается и основывается не на традиционных обычаях, а на строгих конфессиональных установках. Архаические элементы признаются в качестве языческих и постепенно уходят либо синкретизируются с христианскими и светскими обоснованиями и получают новую интерпретацию. Автор приходит к выводу, что современное старообрядчество Белокриницкой иерархии в Амурской обл. имеет скудную обрядовую деятельность, ограниченную процессами, связанными с участием священника или прописанную в церковных правилах.

Ключевые слова: старообрядчество, поповцы, Белокриницкая иерархия, похороннопоминальная обрядность. 

​

THE FUNERAL RITES OF OLD BELIEVERS  OF BELOKRINITSKAYA HIERARCHY  IN AMUR THE RIVER’S BASIN

VICTORIA MATYUSHCHENKO

(Amur State Medical Academy: 101, Gor’kogo str., Blagovechensk, 675000, Russian Federation)

Summary. As a research problem, the author has aimed to evaluate the transformation process of the funeral rites of Old Believers of Belokrinitskaya hierarchy in Amur region. In the paper the author has identified and described features of ongoing stages, namely those before burial, the funeral itself and memorial stages of the funeral rites, which are characteristic for the Old Believers with priest, so-called “popovtsy”, who are localized in Amur region. The paper presents analysis of the materials obtained from the informants during field work, through interviews, in the process of participant observation, by expert estimation and through a comparative method. The author has explored funeral-burial rites for a decade 2005–2015, the memories of the informants cover the period from the beginning of the 20th century up to 2015. The funeral ritual is the most conservative among rites of transition and it is the least prone to changes under the influence of the socio-cultural environment, it retains archaic beliefs. So the study of this problem reveals a new layer of the Orthodox religious life. Despite the conservatism of ritual practices, the latter is still undergoing some changes. It proves the hypothesis that the funeral rites of the old believers in the mid-twentieth century have moved away from customs. Ritual becomes simpler and it is based not on traditional customs, but on strict confessional prescriptions. Archaic elements are regarded as “pagan” and gradually leave, or get integrated with Christian or secular views and receive new interpretation. The author comes to a conclusion that the contemporary Old Belief of Belokrinitskaya hierarchy in Amur region has poor ceremonial activity limited to the processes connected with participation of the priest or stated in church rules.

Key words: rites of passage, Old Believers, “popovtsy”, Belokrinitskaya hierarchy, ceremony, traditional household, migrations, adaptation.
 

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ КАЗАКОВ-НЕКРАСОВЦЕВ  О СМЕРТИ
ТАТЬЯНА ЮРЬЕВНА ВЛАСКИНА
(Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН:
Российская Федерация, 344006, г. Ростов-на-Дону, пр. Чехова, д. 41)

Аннотация. В статье рассматриваются традиционные представления о смерти, отраженные в диалектной лексике, речевых конструкциях, клишированных текстах и произвольных суждениях казаков-некрасовцев. Использован современный полевой материал экспедиций ИСЭГИ ЮНЦ РАН и ЮФУ. Материал позволяет разбить представления о смерти на ряд классических дефиниций: образ смерти, выделение ее области в осознаваемом пространстве, предсказуемость наступления смерти и ее характер, признаки приближающейся кончины, осмысление перехода из жизни в смерть  и т. д. Обобщение материалов показывает, что представления о смерти казаков-некрасовцев характерны для восточных славян, особенно русских и особенно представителей старообрядческих согласий. Устную традицию некрасовцев отличает сохранность архаических образов. Зафиксирован ряд явлений, порожденных особенностями исторической судьбы некрасовской общины. Однако в корпусе материалов они не имеют смыслообразующего значения. Можно заключить, что данная область духовной культуры малодоступна для трансформационных процессов, но не ограждена от редукции и частичного обновления.

Ключевые слова: казаки-некрасовцы, представления о смерти, устная традиция, мифологический текст, обрядовая практика. 

​

DEATH CONCEPT  AMONG THE NEKRASOV COSSACKS

TAT’YANA VLASKINA

(Institute for Social and Economic Research and Humanities, Southern Scientific Center, Russian Academy of Sciences: 41, Chekhova av., Rostov-on-Don, 344006, Russian Federation)

Summary. The paper discusses traditional concepts of death, which are reflected in the dialect vocabulary, speech patterns, clichéd lyrics and arbitrary judgments of the Nekrasov Cossacks. Contemporary field materials of the expeditions of the Southern scientific center of the Russian Academy of Sciences and the Southern Federal University are used. The material allows us to divide the concept of death into a number of classical definitions: the image of death, the allocation of its area in perceived space, the predictability of death and its nature, signs of approaching death, the understanding of the transition from life to death, etc. The synthesis of submissions shows that the idea of the death among the Nekrasov Cossacks is rather typical of the Eastern Slavs, especially Russians and especially the representatives of the Old- Believers unions. Preservation of archaic images is distinctly specific of the oral tradition of the Nekrasov Cossacks. We have recorded a number of phenomena, caused by the peculiarities of historical destiny of the Nekrasov community. However, they are not significant for the corpus of materials. We can conclude that this area of spiritual culture remains inaccessible to transformation processes, but it is not protected from reduction and partial update.

Key words: Nekrasov Cossacks, ideas about death, oral tradition, mythology, text, ritual practice.

​

ОСОБЕННОСТИ ТРАДИЦИОННОЙ ОДЕЖДЫ  В ЛОКАЛЬНЫХ ГРУППАХ СТАРООБРЯДЦЕВ  (МИГРАНТЫ И ЭМИГРАНТЫ) 
ВИКТОРИЯ АНАТОЛЬЕВНА ЛИПИНСКАЯ
(Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН:
Российская Федерация, 119991, г. Москва, Ленинский пр-т, д. 32а)

Аннотация. В статье рассматривается традиционная одежда нескольких групп старообрядцев, которые последовательно расселялись из единого центра в течение XVIII —  начале XX в., создавая устойчивые анклавы с самоназваниями. При эмиграции на запад сложилась группа липован, вследствие «выгонки» в Сибирь —  группы «поляков», семейских, добровольная миграция далее на восток привела к расселению в Приамурье и Приморье. Для анализа изменений в традиционной культуре выбрана одежда как наиболее активно реагирующая на воздействие внешних факторов, в том числе экологических, этнических, исторических. Одежда в каждой группе представлена по основным этнографическим характеристикам с выделением специфических особенностей на основании полевых исследований. Полевые материалы показали разную степень воздействия европейского костюма на традиционный. Традиционная одежда устойчиво сохранялась в качестве моленной. В статье выявлены ее ключевые элементы, обозначающие этническую и вероисповедальную принадлежность. Мужской костюм значительно изменился, традиционные элементы в нем повсеместно единообразны. За рубежом они пополнились изделиями из овчины, для сибирских групп характерно использование меха и шкур местных животных, на Дальнем Востоке —  также кожи рыб. В женской одежде всем группам присуще сохранение старинного сарафанного комплекса и введение юбочного (парочка), а также наличие сложного головного убора. У липован появился общий элемент головного убора (косяк), ставший символом русских старообрядцев. Одежда выделялась включением декоративных элементов. Делается вывод о сохранении комплекса традиционной одежды в локальных группах старообрядцев как составной части гардероба русского народа с тенденцией специализации по группам под влиянием широкого спектра воздействий от общенародноисторических до семейно-эстетических.

Ключевые слова: одежда, липоване, «поляки», семейские, старообрядцы, Приамурье, Поморье. 

​

SPECIAL FEATURES IN TRADITIONAL CLOTHING  OF THE LOCAL GROUPS OF OLD BELIEVERS  (MIGRANTS AND EMIGRANTS)

VIKTORIYA LIPINSKAYA

(Institute of Ethnology and Anthropology, Russian Academy of Sciences: 32a, Leninskiy av., Moscow, 199991, Russian Federation)

Summary. The article deals with traditional clothes among several groups of Old Believers. Being descent from a single center, Old Believers have migrated and settled gradually during the 18th —  early 20th centuries, created enclaves maintaining stable self-naming. Lipovans group has formed due to emigration to the west. Consequent forcing by the government has induced for- mation of the “Polyaks” (Old Believers returned from Poland) and “Semeyskie”. Old Believers’ voluntary migration further to the East along Siberia led to the resettlement in Amur the river’s basin and in Primorye on the coast of the Pacific Ocean. In order to observe changes in traditional culture, it is fruitful to analyze clothes, because this complex is the most receptive to the impact of external factors, including ecological, ethnic and historic. For each analyzed group of Old Believers, clothing is characterized according to main distinct ethnographic features and specificity is described on the basis of field research. Field data has shown varying degrees of impact of European costume on the traditional clothes. Traditional clothing was maintained stable within praying situations. In this paper the author has identified key elements of praying clothing, which denote ethnic, religious and ethnic affiliation of the carriers. The male costume has changed significantly, but its traditional elements remain uniform for all regional manifestations. Abroad, male costumes have got replenished with sheepskin products. Among the Siberian groups of Old Believers, male clothing is characterized by use of fur and skins of local animals, in the Far East —  of fishing products. As regards female clothes, all the Old Believers’ groups have maintained preservation of the ancient “sarafan” (pinafore gown) complex, accompanied with penetration of the skirt (“parochka”), as well as presence of a complicated headwear. Such a common element of headdress, as a triangular headkerchief called “kosyak”), which has become the symbol of Russian Old Believers, was used among the Lipovans group. Old Believers’ clothing included decorative elements. Data set confirms the conclusion about preservation of the traditional clothing complex among local Old Believers’ groups as an integral part of the wardrobe of the Russian people, which is accompanied with the trend of group specialization under the influence of a wide range of impacts.

Key words: clothing, Lipovans, “Poliaks”, Semeyskie, Old Believers, Amur the River’s basin, Primorye. 

​

МЕСТНЫЕ КУСТАРНЫЕ РЕМЕСЛА  КРЕСТЬЯН-СТАРООБРЯДЦЕВ СЕЛА КОЛОМЕНСКОГО МОСКОВСКОГО УЕЗДА  
И ГУБЕРНИИ В КОНЦЕ XIX в. —  1930-х гг. (ПО АРХИВНЫМ И ОПРОСНЫМ МАТЕРИАЛАМ)
ОЛЬГА ПЕТРОВНА САВОСТЬЯНОВА
(Московский государственный объединенный музей-заповедник:
Российская Федерация, 115487, г. Москва, пр-т Андропова, д. 39)

Аннотация. Всестороннее исследование хозяйственной культуры и быта крестьянского населения Южного Подмосковья представляется важным для понимания исторических, экономических, этнографических процессов, происходивших в регионе в первой трети XX в., что дает возможность проследить преемственность традиций в крестьянских хозяйствах. Экономической основой хозяйств подмосковных крестьян было сельское хозяйство —  огородничество и садоводство. Бывшие дворцовые крестьяне сел Коломенское, Дьяковское, деревень Садовая Слобода, Новинки Нагатинской волости своим упорным трудом на усадебных и полевых огородах и в садах создали крупные хозяйства по производству овощной и фруктово-ягодной продукции, по их переработке и сбыту. Большинство коренного населения были старообрядцами. Они ревностно соблюдали хозяйственные традиции своих предков, для которых были характерны трудолюбие, предприимчивость и честность. В настоящей работе рассмотрены неземледельческие мелкие ремесла крестьян Коломенского и соседних селений 1, которые были широко распространены среди коренного населения сел и деревень Московского уезда и служили подспорьем в крестьянском хозяйстве. В результате проведенных опросов коренных жителей были получены сведения о предметах, которые изготовлялись руками местных крестьян и широко использовались в течение долгого времени в сельском хозяйстве и быту. В статье рассматриваются созданные крестьянами местные варианты сельскохозяйственных орудий труда и местный вид промысловой деятельности, которые способствовали развитию огородничества и садоводства.

Ключевые слова: Московский уезд, старообрядцы, местные крестьянские ремесла. 

​

LOCAL PEASANT CRAFTS OF  OLD BELIEVERS’ VILLAGE KOLOMENSKOYE  OF MOSCOW COUNTY AND PROVINCE IN THE END  OF THE 19TH CENTURY —  IN THE 1930s. (BASED ON ARCHIVAL AND  QUESTIONNAIRES MATERIALS)
OL’GA SAVOST’YANOVA

(Moscow State Integrated Museum-Reserve: 39, Andropova аv., Moscow, 115487, Russian Federation)

Summary. A comprehensive study of the economic and cultural life of the peasant population of the southern suburbs of Moscow region is important for understanding the historical, econo- mic, ethnographic processes in the region in the first third of the 20th century. It also makes possible to trace the continuity of traditions in peasants’ farms. The economic basis of suburban peasants’ farms was agriculture —  horticulture and gardening. Former “palace” peasants, who inhabited Kolomenskoye, Dyakovo, Sadovaya Sloboda, Novinki of Nagatinsky parish, worked hard in their field vegetable gardens and fields, to plant vegetables, fruit and garden berries. They succeeded in production, conservation and sales and achieved establishment of gardens and large farm. They tried to maintain zealously old farming traditions of their ancestors, which were famous for hard work, entrepreneurship and honesty. In this paper there are considered non-agricultural homemade crafts of peasants from Kolomenskoye and neighboring villages, which appeared widely among authentic villages of the Moscow region and served as a help and complementation to horticulture production. As a result of surveys and interviewing of indigenous long dwellers information has been obtained about the subjects that were produced by local farmers and have been widely used for a long time in agriculture and at home in the everyday household. The article deals with local variants of agricultural tools, invented and maintained by the peasants and other handicraft and trading activities, which contributed to the development of horticulture and gardening.

Key words: Moscow county, Old Believers, peasant local crafts.

​

ОБРАЗЫ И ПЕРСОНАЖИ  НАРОДНЫХ ВЕРОВАНИЙ
 

ВЕЩИЦА В МИФОЛОГИЧЕСКИХ РАССКАЗАХ  РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ ПРИАРГУНЬЯ
ВЛАДИМИР ЛЕОНИДОВИЧ КЛЯУС
(Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН:
Российская Федерация,  121069, г. Москва, ул. Поварская, д. 25а)

Аннотация. В статье анализируются мифологические рассказы и интервью, записанные от жителей российского (Восточное Забайкалье) и китайского (Трехречье) Приаргунья, в которых упоминается вещица —  женский демонологический персонаж, известный в фольклоре славянских народов. Автор сопоставляет свой материал с материалами исследователей из Перми —  А. В. Черных, И. И. Русиновой и Ю. А. Шкураток, которые впервые в отечественной науке подробно проанализировали мифологические рассказы о вещицах, бытующих в Среднем Прикамье и Приуралье. Материал из Приаргунья, приведенный в статье, показывает значительное сходство «приаргунской» вещицы с камско-приуральской практически по всем характеристикам, которые были выделены пермскими исследователями. По мнению автора, это может указывать на некоторые миграционные процессы, в частности, на заселение определенной части Восточного Забайкалья выходцами из Средней Камы и Приуралья. В приложении к статье даются наиболее интересные приаргунские мифологические рассказы о вещицах.

Ключевые слова: Восточное Забайкалье, Приаргунье, Трехречье, мифологические рассказы, вещица. 

​

“VESHCHITSA” THE WITCH IN THE MYTHOLOGICAL NARRATIVES OF THE RUSSIAN POPULATION  OF ARGUN’ THE RIVER’S BASIN

VLADIMIR KLYAUS

(Institute of World Literature named after A. M. Gor’kiy, Russian Academy of Sciences: 25a, Povarskaya str., 121069, Moscow, Russian Federation)

Summary. In this paper the author has analyzed mythological oral narratives and interviews, recorded at the basin of Argun’ the river from both the Russian (Eastern Trans-Baikal) and Chinese (Trekhrech’e —  interfluve of three rivers) sides, which consider Veshchitsa the witch —  a female demonic character widespread in the folklore of the Slavic peoples. The author compares his field material, with the Perm’ materials, obtained by researchers from Perm’ —  V. A. Chernykh, I. I. Rusinova, and J. A. Shkuratok, who for the first time in domestic scholarship have examined in details mythological narratives about Veshchitsa the witches, appearing at the middle basin of Kama the river and the Urals. The material, obtained from Argun’ the river’s basin, analyzed in the paper, demonstrates significant similarities between the given regional manifestation of this character with all essential features, that have been highlighted by the Perm’ scholars. The author supposes, that it may indicate some migration processes, in particular, that a certain part of Eastern Trans-Baikal has been inhabited by natives from the middle basin of Kama the river and from the Urals. The most interesting mythological narratives about the witches called Veshchitsa, recorded from Argun’ the river’s basin, are published in the Appendix to the paper.

Key words: Eastern Trans-Baikal, Argun’ the river’s basin, inerfluve of three rivers, mythological narratives, “Veshchitsa” the witch. 

​

МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСОНАЖИ  ЦЫГАН-КЭЛДЭРАРОВ: «МАМЁРРЫ» 
КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ КОЖАНОВ
(Институт славяноведения РАН: Российская Федерация, 119991, г. Москва, Ленинский пр-т, д. 32а)
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ ЧЕРНЫХ
(Пермский научный центр УрО РАН: Российская Федерация, 614090, г. Пермь, ул. Ленина, д. 13а)

Аннотация. В статье на основе материалов, полученных в ходе полевых исследований последних десяти лет в таборах цыган-кэлдэраров группы «молдовая» России, рассматривается комплекс представлений, связанных с мифологическим персонажем Мамёрры. Исследуются номинации данного персонажа, его образы, ипостаси, свойства и функции. Мамёрры —  это исключительно антропоморфный женский мифологический персонаж, предстающий в образе старой женщины. Мамёрры обладает довольно ограниченным спектром персонажеобразующих действий, главное из которых —  посещение жилища человека с целью «испить» воды. С мифологическим персонажем связано и бытовое предписание не оставлять ночью палатку или дом без воды. Отсутствие воды, «сухость», в цыганской культуре наделены отрицательными характеристиками. Особой способностью мифологического персонажа является срыгивание «кашицы» после посещения жилища, что чаще всего является благопожеланием Мамёрры. Из «кашицы» необходимо было приготовить «талисман», приносящий счастье и удачу его владельцу. В статье также рассматриваются основные мотивы текстов о мифологическом персонаже, цитируются былички и комментарии к ним на цыганском и русском языках.

Ключевые слова: цыгане-кэлдэрары, мифология цыган, мифологический персонаж Мамёрры. 

​

MYTHOLOGICAL CHARACTERS  AMONG THE KALDERASH ROMA: “MAM’ORRY”

KIRILL KOZHANOV

(Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences: 32а, Leninskiy av., Moscow, 119991, Russian Federation)
ALEKSANDR CHERNYKH

(Perm’ Research Center, Uralic Division, Russian Academy of Sciences: 13a, Lenina str., Perm’, 614090, Russian Federation)

Summary. The article is based on the field work data collected during the last ten years among the Moldovaya group Kalderash Roma (Gipsy) settlements in Russia. It describes a cluster of beliefs regarding the mythological character called Mam’orry. Naming and representation of the character’s image, its qualities and functions are analyzed. Mam’orry is an anthropomorphic mythological character appearing as an old woman always. Mam’orry fulfils a limited range of character-forming activities, the main is to visit a person in order to ask for some water. This character is also related to the prohibition of lack of water in a tent or at a house at night. Absence of water, “dryness”, has negative connotations in Romani culture. After having visited the house this character can also vomit out some “pulp” which usually turns to be a luck bringing blessing by Mam’orry. This “pulp” could be used as a basis for a “mascot” which brings luck and happiness to its possessor. The article also analyzes basic ideas of the texts describing this character, tales and comments to them are cited in Romani and Russian.

Key words: Kalderash Roma (Gipsy), Romani mythology, mythological character Mam’orry.

​

ПЧЕЛА В ФОЛЬКЛОРЕ И МИФОРИТУАЛЬНОЙ  ПРАКТИКЕ УДМУРТОВ
ТАТЬЯНА ГРИГОРЬЕВНА ВЛАДЫКИНА
(Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН:
Российская Федерация, Удмуртская Республика, 426004, г. Ижевск, ул. Ломоносова, д. 4)

Аннотация. В  статье на основе языковых данных, символической образности и ритуальной фактографии анализируются и обобщаются представления удмуртов о пчеле. Бортевое пчеловодство с древности было одним из важных промысловых занятий удмуртов. Методом лингвопалеонтологии было установлено, что слова «пчела» и «мед» в финно-угорском языке-основе имеют соответствия в индоевропейских языках и заимствованы из последних после распада индоевропейского языка-основы. Как и другие виды хозяйственной деятельности, пчеловодство обладало системой ритуальной практики, которая была включена в контекст годового цикла и соотнесена с календарной обрядностью. Удмурты верили, что пчелы бывают небесные, земные и земляные. Небесные пчелы подчинены своему князьку и обладают огромной силой. Покровителями пчел считалась триада верховных богов: бог неба, или Верховный бог (Инмар), Творец (Кылдысин), бог атмосферы (Куазь), но только последнего называли «пчел посылающий-направляющий» / «пчелами повелевающий». Хранителем пчел (муш возьмась) был также хозяин дикой природы (лудмурт). Ниспослать удачу в пчеловодстве просили у родового божества (воршуд), душ предков. Жанры устной прозы позволяют добавить в список покровителей пчел лесную женщину (обыда). В удмуртской культуре пчелы символически сближаются с людьми, человеческой семьей. Информация об этих представлениях хорошо сохранилась в загадках, свадебных песнях. Преобладание женской символики обнаруживается в метафоризации пчелиной матки. Молодая матка обычно представлена в образе младенца, невесты или молодухи. Символический ряд явных и опосредованных образов пчелы в календарно-обрядовых и семейно-обрядовых песнях продолжают образы пчелиных песен: напевов хранения пчел (муш утён гур) и напевов закликания/заклинания пчел (муш öтён гур / муш гур). Отличительной особенностью «пчелиных» песен являются звукоподражания. В песнях пчелы называются «пчелиными птахами», «безгрешными душами», «золотыми тельцами» (зарни мугоръёс), «не нами взращенными детками» (вордымтэ нуныос). Обнаруживаются прямые параллели пчелиных заклинательных песен и заклинаний-молитв (куриськон). Особый статус пчелы, ее превосходство над другими насекомыми объяснены легендарными преданиями этиологического содержания, в которых очевидно влияние апокрифических сюжетов. Как и сама пчела, мед становится эталоном сладости и высочайшего качества, сравнительные обороты «муш кадь» (как пчела), «чечы кадь» (как мед) употребляются в прямом и переносном значении.

Ключевые слова: удмурты, пчеловодство, покровители пчел, символика пчелы в ритуале, образы пчелы в фольклоре, пчелиные песни, устная проза, мифологические сюжеты, апокрифические сюжеты. 

​

THE BEE IN UDMURT FOLKLORE  AND MYTHO-RITUAL PRACTICE
TAT’YANA VLADYKINA

(Udmurt Institute of History, Language and Literature, Uralic Division, Russian Academy of Sciences: 4, Lomonosova str., Izhevsk, 426004, Russian Federation)

Summary. The paper aims to analyze and summarize Udmurt folk beliefs about the bee, based on linguistic data, symbolic imagery and ritual factography. Wild-hive beekeeping has been one of the most important occupations of the Udmurts since ancient times. Linguistic paleontology has demonstrated that there is a correspondence between the words “bee” and “honey” in the Finno-Ugric proto-language and the Indo-European languages. These Finno-Ugric lexe- mes were borrowed from the Indo-European languages after the Indo-European proto-language had disintegrated. Like other types of anthropogenic activities, beekeeping had a system of ritual practices that were included in the context of the annual cycle and correlated with calendar rites. The Udmurts have believed that bees belonged to three kinds, namely, heavenly, earthly and terrene. Heavenly bees were under the control of their queen and wielded immense power. Protectors of the bees were considered to be the triad of supreme gods, namely the God of the Heavens, or the Supreme God (Inmar), the Creator (Kyldysin), and the god of the atmosphere (Kuaz′), but only the last one was called “sending-guiding bees” / “ruling bees”. The host spirit of wildlife (Ludmurt) was also believed to be a bee-keeper (mush voz′mas′). The Udmurts asked the clan deity (Vorshud) and souls of ancestors to bring them good luck in beekeeping. According to genres of oral prose, a forest woman (Obyda) could be also regarded as a protector of bees. In the Udmurt culture bees symbolically correlate with people and the human family as evidenced by folk beliefs preserved in riddles and wedding songs. The predominance of female symbolism is found in the metaphorization of the queen honey bee. A young queen is usually represented as a baby, bride or young married woman. Symbolic images of bees are presented not only in calendar and family ritual songs but also in bee songs —  melodies for beekeeping (“mush utyon gur”) and melodies for calling in / charming bees (“mush otyon gur / mush gur”). A distinctive feature of the bee songs is onomatopoeia and sound effects. In the Udmurt songs bees are called “bee birdies”, “sinless souls”, “golden bodies” (“zarni mugoryos”), “children brought up not by us” (vordymte nunyos). There are direct parallels between melodies for calling in / charming bees and pagan prayers (“kuris′kon”). The special status of the bee and its superiority over other insects are explained by etiological legends which were obviously influenced by apocryphal motifs. Like the bee, honey serves as a benchmark for sweetness and high quality. Such common figures of speech as “mush kad′ —  like a bee”, “chechy kad′ —  like honey” are used both in the literal and figurative meaning.

Key words: Udmurts, beekeeping, protectors of bees, symbolism of the bee in the ritual, images of the bee in folklore, bee songs, oral prose, mythological plots, apocryphal plots.

​

БЕЛЫЙ КОНЬ И ЧЕРНЫЙ МУСТАНГ:  ОБРАЗ ЛОШАДИ В РАССКАЗАХ О ВЕЩИХ СНАХ
АННА АНДРЕЕВНА ЛАЗАРЕВА
(Российский государственный гуманитарный университет:
Российская Федерация, 125993, г. Москва, Миусская пл., д. 6)

Аннотация. В «народном соннике» существует устойчивая формула: «черный конь —  к болезни, а белый — к смерти», зафиксированная в нескольких восточнославянских регионах. Она выделяется на фоне других интерпретаций одного и того же объекта, приснившегося либо черным, либо белым: как правило, в этом случае черный предмет предвещает смерть/болезнь/«что-то плохое», а белый имеет противоположное, положительное значение. В статье рассмотрены рассказы о вещих снах с образом белой/черной лошади. Делается попытка найти параллели между сюжетами этих снов 
 и сюжетами быличек, где также присутствует образ белого/черного коня. На основании сравнительного анализа этих нарративов отмечается, что в быличках о встрече с нечистой силой и в рассказах о сновидениях белый или черный цвет лошади актуализирует понимание этого животного как некого демонического существа (его персонификации или атрибута). Нарративы о снах, в которых встречаются образы белого/черного коня, являются либо классическими примерами рассказов об «иномирных» сновидениях (после сна о покойнике, увозящем на конях живого человека, в реальности он умирает), либо близки к ним по своему устройству (сон о том, что человек уходит вместе с белой лошадью, предвещает его смерть). С одной стороны, это объясняет негативное значение как черного, так и белого коня в народном соннике, с другой — синонимичность этих образов в нарративах о сновидениях, которая не согласуется также с формулой «черный конь — к болезни, а белый — к смерти» (например, покойник может ехать в упряжке с черными или белыми конями; человек может брать под уздцы черную или белую лошадь — толкование снов в обоих случаях одинаково).

Ключевые слова: восточные славяне, символика сновидений, былички, животное, цвет. 

​

WHITE HORSE AND BLACK MUSTANG:  A HORSE IMAGE IN NARRATIVES  ABOUT PROPHETIC DREAM

ANNA LAZAREVA

(Russian State University for Humanities: 6, Miusskaya sq., Moscow, 125993, Russian Federation)

Summary. Oral dream-books contain the formula “a black horse predicts a disease, and a white horse predicts death”, which has been recorded from several Eastern Slavic regions. It differs from the usual way of interpretation of the same object depending on its color in the dream space. As a rule, in this case, a black object portends death / illness / “something bad”, and the white one, on the contrary, has a positive meaning. The article considers the narratives about prophetic dreams with the image of a white or a black horse. The author attempts to find parallels between the plot of these dreams and belief narratives, containing the image of a white or a black horse. Basing on comparative analysis of these texts, the author concludes that white (black) color of the horse actualizes understanding of this animal as a certain demonic being (its personification or attribute) not only in the belief narratives (for example, the stories about a dead person or the spirits of the forest (field) who are riding the black or the white horse), but also in narration about a prophetic dream. Some of such dreams represent classic examples of otherworld dreams (“inomirnye sny”), the main motif of which is a contact with other world beings. For example: the dream about a dead one riding a white (black) horse and taking away a person, who is alive, predicts death of this person. Some of the analyzed texts can be reduced to patterns of otherworld dreams, for example: the dream about living person, who left away with a white horse, predicted death of this person. On the one hand, it explains the negative interpretation of the both images (either of a black or a white horse) in the oral dream-book, on the other hand — the similarity of such images and their interpretation in the dream narratives, which contradicts with the formula “a black horse predicts a disease, and a white horse predicts the death”. Namely, it doesn’t matter if a dead one sleighs either a black or a white horse or a living person takes a horse of each such colors by bridles, but the interpretation of the prophetic dream remains the same.

Key words: Eastern Slavs, symbolism of dreams, belief narratives, animal, color. 

​

ПУБЛИКАЦИЯ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ
 

«РАСКОЛЬНИЧЕСКИЕ АКТЫ» РЯБИНОВЦЕВ  ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.
АРТЕМ ВАЛЕНТИНОВИЧ КРЕСТЬЯНИНОВ
(Казанский инновационный университет:
Российская Федерация, 420111, г. Казань,  ул. Московская, д.  42)

Аннотация. В статье вводятся в научный оборот ранее неопубликованные письма или в терминологии православного священства «раскольнические акты» такого малоизвестного старообрядческого согласия, как «Рябиново». Ценность этих писем заключается в отсутствии каких-либо ранее опубликованных полемических материалов, принадлежавших рябиновцам. Следовательно, большинство публикаций об изучаемом старообрядческом согласии основываются на косвенных исторических источниках. Первое упоминание писем рябиновцев относится к 1843 г. Авторы писем и подписавшиеся в одном из них обвинялись в уклонении в раскол и находились под следствием в Казанской Духовной консистории. Именно в процессе увещаний рябиновцев в консистории были написаны указанные письма «депутату» со светской стороны Хватову. В этих письмах подследственные рябиновцы описали наиболее важные для их религиозной жизни христианские обряды: крещение, причастие, исповедь, венчание. Кроме того, в статье сравнивается содержание писем со следственными показаниями рябиновцев в Казанской Духовной консистории. Публикуемые письма являются важными источниками, с одной стороны, для анализа форм коммуникации старообрядцев с представителями официальных властей, а с другой —  народных обрядовых практик, которые были характерны для малочисленных старообрядческих согласий.

Ключевые слова: Рябиново согласие, старообрядцы, старообрядческие согласия, старообрядческие обряды, православные обряды.

​

“SCHISMATIC ACTS” OF THE “RYABINOVO” OLDBELIEVERS IN THE 1ST HALF OF THE 19TH CENTURY
ARTEM KREST’YANINOV

Summary. The article presents previously unpublished letters which belonged to a little-known denomination of Old-Believers: “Ryabinovo”, which were called “Schismatic acts” by the dominant Orthodox priesthood. A value of the letters is in the absence of any published polemical documents about this schism. Consequently, studies on it are based on indirect historical sources. The first mention of Ryabinovo schism’s letters refers to 1843. The authors of letters and the signers on one of them weare blamed in apostasy in the schism and thus were under inquisition in the Kazan’ Ecclesiastical Consistory. Ryabinovo sectarians had written these letters to the Consistory’s delegate Khvatov in response to admonition. In these letters sectarians themselves described Christian rites: baptism, eucharist, confession, wedding, that were most important for their religious life. In addition, in the article contents of the letters are compared with investigative indications of Ryabinovo sectarians in the Kazan’ Ecclesiastical Consistory. Published letters present an important source, on the one hand, for an analysis of forms communications the Old-Believers with official authorities, on other hand, and popular rites, that were characteristic of the small Old-Believers denominations

Key words: Ryabinovo denomination, the Old-Believers, the Old-Believers denominations, the Old-Believer’s rites, the Orthodoxy rites. 

​

​

КНИЖНАЯ ПОЛКА

ИРИНА НИКОЛАЕВНА РАЙКОВА
(Московский городской педагогический университет:
Российская Федерация, 129226,  г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный пр., д. 4)

Рецензия на: Дранникова Н. В. Русский фольклор: устное народное поэтическое творчество: Учеб. пособие / Н. В. Дранникова; Сев. (Аркт.) фед. ун-т им. М. В. Ломоносова. Архангельск: САФУ, 2014. 250 с. 

​

IRINA RAYKOVA

(Moscow City University: 4, 2nd Sel’skokhozyaystvennyy pas., Moscow, 129226, Russian Federation)

The review on: Drannikova N. V. Russian folklore: oral folk poetry: tutorial. Arkhangel’sk: Northern (Arctic) Federal University named after M. V. Lomonosov, 2014. 250 p.

​
 

ЮБИЛЕИ

​

ЧЕЛОВЕК, СОХРАНЯЮЩИЙ «ЖИВУЮ ПЕСНЮ» (К 70-ЛЕТИЮ А. С. КАБАНОВА)

​

​

IN MEMORIAM
 

ПАМЯТИ А. А. ГОРЕЛОВА

​

​

​СОДЕРЖАНИЕ НАУЧНОГО АЛЬМАНАХА «ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА» ЗА 2016 г.

​